Еще два часа, и Семен ощутил каменную усталость в ногах. Он стыдился своей слабости, ведь они идут ради его дочки, а ее отец плетется сзади, с трудом отрывая ноги от земли. Ко всему же во рту пересохло, а голова нагрелась, точно раскаленный шар. Самым крепким был Карыгин, который подбадривал гостя шутками.
И только с сумерками геолог объявил привал. Семен сразу опустился на горячий песок, и от покоя все тело испытало невероятное наслаждение. Казалось бы, всю жизнь так лежать и не двигаться. Однако нужно собирать дрова, пока не стемнело, и Семен встал на ноги.
– Семен Львович, сегодня вы можете лежать, мы сами, – сказал милиционер и зашагал к большим кустам саксаула.
Карыгин же сидел с котелком и чистил рис от камушков. Верблюд глядел на него, видимо, ждал еды. Внезапно вернулся Соат без дров, лицо у него было испуганное. Что случилось? Он показал рукой в сторону саксаула:
– Там кобра, на сухой ветке. Хорошо, что во время заметил.
Карыгин отложил котелок в строну, снял ружье с горба верблюда, и они пошли туда. Уставшему Семену хотелось увидеть живую кобру, поэтому он поплелся за ними.
Когда они дошел до кустов саксаула, змея уже вилась по песку, оставляя волнистый след. Карыгин резко преградил ей путь. Кобра встала как свеча, угрожая своим шипением и высовывая тоненький язычок. Карыгин усмехнулся и стал дразнить змею дулом винтовки, тыча ей в морду. Та же бросалась, безуспешно пытаясь укусить. Все смеялись.
– Поиграли, и хватит, – объявил Карыгин и выстрелил ей в голову, точнее, в капюшон. Змея упала на песок и более не шелохнулась. Затем Карыгин взял ее за хвост, раскрутил над головой и бросил как можно дальше. «Представление окончено», – крикнул геолог, и все вернулись к стоянке. Семену было жалко змею: убили ни за что. В душе Розенталь осуждал геолога за жестокость, но из-за дочери решил смолчать. И все же спросил:
– А зачем убили кобру, она же уползала?
– Это опасная тварь могла бы приползти к нам ночью. Это самая опасная змея. От ее укуса никто не выживает. Хороших животных я так просто не убиваю.
На ужин опять ели вареный рис с изюмом, а после уснули.
Утро в пустыне – самое приятное время: еще не палит солнце. Едва Семен поднялся на ноги, все мышцы разом застонали. А когда сели завтракать – это были сухари с чаем, – Соат спросил:
– Семен Львович, вы сегодня не будете умываться?
– Лучше я песком умоюсь, – ответил Семен, и все рассмеялись.
Семен был благодарен этим людям, о которых вчера подумал плохо из-за убийства змеи.
На четвертый день пути Карыгин всех обрадовал:
– Возможно, сегодня дойдем до стоянки пастухов.
– Это там, где стоял поезд? – обрадовался Семен.
– Нет, с того места до железной дороги далеко. Примерно один день ходьбы. Пастух мог явиться к поезду только оттуда.
Столь радостная весть дала всем силы, и Семен думал только об одном: сегодня он увидит свою дочь. В этом у него не было сомнений: Леночка у пастухов. И от этой мысли он шел впереди всех, хотя временами Карыгин не раз говорил, что не надо спешить, ибо силы нужны на весь день. И все же Семен забывал об этом. Карыгин понимал его состояние.
К полудню Розенталь сильно устал, его качало. Соат тоже был утомлен, ведь он уже давно не ходил с овцами в степь. Пришлось геологу объявить отдых, и все вытянулись свои ноги на песке.
Через пять минуту Соат стоял возле верблюда и разливал воду по кружкам из бурдюка. Карыгин подошел к нему и тихо сказал:
– Налей ему побольше, а то до вечера не дотянет, свалится.
– Не надо было так быстро ходить, не надо было его вперед пускать.
– Ладно, не ворчи. Когда станешь отцом, сам поймешь. Он уверен, что сегодня увидит дочь, он этим живет.
– Нам надо хорошенько отдохнуть. У нас есть жареное мясо, залитое жиром. Может, поедим?
– Согласен, от мясо я никогда не откажусь, – и Карыгин похлопал спутника по плечу, затем выпил свою порцию воды.
Соат дал инженеру полную кружку и сел рядом. Семен выпил разом, легко вздохнул и сказал, что готов идти дальше.
– Сидите, мы решили устроить обед и отдохнуть, иначе до стойбища не доберемся.
Разумеется, Семен догадался: эта задержка из-за него. Ему стало стыдно из-за своего бессилья, и он ударил кулаком по песку.
– Я должен идти впереди, а не плестись в хвосте, ведь там моя дочь, – нервно сказал Семен.
– Не переживайте. Мы тоже устали, всем нужен отдых. Скажу вам один секрет: в пустыне нельзя быстро ходить, иначе далеко не уйдешь. Вот верблюд, – и он показал на него рукой, – он ходит тихо, зато далеко.
В этот день они так и не дошли до пастухов. Все были расстроены, особенно Семен. Вечером даже не стали разжигать костер. Просто поужинали сухофруктами и сразу легли спать. Когда Соат укладывал оставшиеся продукты в сумку, в его голове мелькнула страшная мысль. Он подозвал Карыгина к верблюду и тихо спросил:
– А что если пастухи сменили свое стойбище и ушли в другое место?
– Всякое может быть, но два года назад Ибрагим-бобо, хозяин стойбища, был доволен колодцем. Будем надеяться, что они еще там.
Утро пятого дня началось вполне обычно, и лишь следы на песке говорили, что ночью их посетила необычная змея. Соат склонился над следом и сказал, что эту змею называют «Стрела». «Она тонкая, длинная и может лететь, как стрела, – пояснил он. – Наши люди говорят, она может сделать дырку в животе человека. Ее очень боятся, потому что от нее трудно убежать». Карыгин широко улыбнулся:
– Сказки это. Это змея сама убежит от человека. Меня она кусала за руку, и ничего. Вообще, азиаты про змей насочиняли такие невероятные истории, что теперь сами не поймут, где правда, а где вымысел. Этот малоизученный край для геологов и зоологов – настоящий клад для новых открытий. Ну что, в путь? Сегодня решающий день.
Минуло три часа, путники одолели очередной бархан и замерли на месте. Перед их взором возникла ровная площадка и на ней – четыре юрты темного цвета. Все обрадовались, улыбаясь друг другу, и лишь верблюд остался невозмутимым. Хотя, должно быть, и он радовался, ведь у колодца напьется воды вдоволь.
Когда до юрт осталось немного, им навстречу выбежали две огромные собаки, одна была черная, другая рыжая, лохматая.
Они громко лаяли, но на чужаков не бросались и шли рядом.
– Не обращайте на них внимания, тогда не укусят, – предупредил Соат.
На лай собак со всех юрт выбежали дети: остриженные, загорелые, в длинных штанишках. Девочки были со множеством косичек, а некоторые и вовсе остриженные наголо. Детвора с шумом устремилась навстречу гостям – чужие здесь в диковинку. Но стоило им разглядеть светлых людей, как они испугались и затихли. Дети шли впереди чужаков. Старший из них, лет десяти, заговорил с Соатом, признав в нем своего азиата. Правда ли, что эти светлые люди – русские? Малыши видели русских людей впервые и разглядывали их с любопытством. «Зачем они пришли сюда», – спрашивали дети у Соата, но тот молчал, потому что дети мусульман должны быть скромными со взрослыми, а не назойливыми. Впрочем, за него это сделал Карыгин, он заговорил на тюркском языке. Это потрясло детей: надо же, чужак владеет их языком. Где он научился?
С каждым шагом к юртам у Семена все сильнее билось сердце. Неужели он увидит свою дочь? Отец уже всматривался в темные проемы юрт и ждал: вот сейчас Леночка выбежит оттуда и с радостными криками бросится к нему. Но пока никого.
Из второй юрты вышел седой низенький старик. На нем был сине-черный полосатый халат и светлая шапочка, бородка в виде клина. Карыгин узнал его: это был Ибрагим-бобо, глава большого семейства. Старик же не сразу признал геолога и встречал людей с улыбкой, ведь любой путник – гость. Таков обычай кочевников.
Женщины в длинных платьях до земли, в широких платках, собрались возле юрты Ибрагим-бобо и тихо обсуждали происходящее. Им тоже было интересно. Приход людей в пустыню – это огромное событие.
Поразительно, но жены кочевников не носили паранджу, хотя были мусульманками. Такое необычное явление для любознательного Семена осталось незамеченным. Он думал лишь об одном: почему среди них не видно Леночки, значит, они прячут ее. Где? И Розенталю стало ясно: если ее похитили, то так просто не отдадут. Наблюдая за стариком, Семен задумался: «Чего он так улыбается? Должно быть, хитрит, хочет нас с толку сбить».
– Давно не было в наших краях геологов. А тебя я узнал, – сказал старик. – Мы очень рады, что нас не забывают, мы почитаем геологов – это самые умные люди, кого я видел в своей долгой жизни.
– Что говорит старик? – не выдержал Семен и спросил у милиционера.
Соат перевел его слова. Но Семен был так напряжен, что не желал их слушать ни одной минуты и начать поиски в юртах. К чему эти восточные любезности? Карыгин же думал иначе и не спешил:
